Шестьдесят три года отделяют нас от Победного дня в Великой Отечественной войне. Легко сказать! А ведь сотни тысяч российских солдат заплатили за нее своими жизнями и кровью. Ведь это они отстояли честь и свободу нынешней России. Отстояли независимость, приумножили славу Отечества. Но людей того славного поколения остается все меньше. И потому их воспоминания становятся все ценнее. Директор муниципального учреждения жилого дома для одиноких и престарелых граждан Валентина Вениаминовна Вешкарёва сообщила мне, что нынче их дому исполняется десять лет. Сейчас здесь проживают около восьмидесяти ветеранов войны и труда, среди них двадцать один участник Великой Отечественной войны, семь из которых – женщины. Выступая здесь с концертами в составе хора ветеранов, при исполнении песен военной поры вижу, как седоволосые ветераны смахивают украдкой непрошенную слезу, и чувствую – это жгучая память сердца оживляется. Иногда я пыталась заговорить с ними о судьбе, о жизни, о войне, но разговор как-то не клеился. И вот нынче, благодаря старейшей участнице хора ветеранов, бывшей учительнице Маргарите Ивановне Веселовой, проживающей теперь здесь и организовавшей встречу с участниками войны, мне удалось побеседовать с некоторыми из них. Вопросами не докучал. Пусть говорят о том, что памятно, что греет душу теперь и помогает жить. Слушал внимательно, проникся сыновней любовью, порой чувствуя себя виноватым перед выпавшей на их долю тяжестью военного времени, и становился от этого общения чище, сильнее. - До войны я училась в Вологодском сельскохозяйственном училище, - рассказывает Анфиса Михайловна Елисеева, спокойная, миловидная, среднего роста женщина. – А в сорок втором меня призвали в армию. В Ленинграде переучивали на санитарных инструкторов. Я попала по распределению в 201 дивизию, Гатчинскую, в 92 стрелковый полк. И всю войну прошла ротным санинструктором, - вспоминает она, словно сон рассказывает. Услышав о Гатчине, откуда с приближением войны мама привезла меня, двухлетнего, на родину отца в деревню Алекино Устюженского района, я перебил ее вопросом: «Как тогда выглядела Гатчина?» - А все было разрушено. Музеи разграблены. Деревянные дома сожжены, только трубы торчали. Обгорелые коробки домов. Лучше бы не вспоминать, - голос ее дрогнул, но она взяла себя в руки. – Взрывы, стрельба, дым. Ничего хорошего. Раненые, убитые, кровь да стоны. Помолчала, словно осмысливая свою судьбу, и продолжила. - На сороковую годовщину Победы мне пришло приглашение в полк. Ездила. 201-я Гатчинская дивизия и теперь славится, в Чеченской республике с бандформированиями воевала, - не без гордости, просветлев лицом, напомнила мне она. – И позже ездила в Ленинград на братские могилы взглянуть. А вот теперь уж не езжу. Рука болит, да и голова. Она привычным движением ладони погладила больную руку, поправила на голове платок и продолжала вспоминать. - На реке Луге бой был. Поставили задачу – охранять мост. Чтоб немцы при отступлении не взорвали. Много тогда наших солдатиков погибло. Осталось нас всего ничего. Командир сказал: «Ну вот, с задачей мы справились. Танки в город пройдут, и мы за ними. В баньке помоемся, денька два-три отдохнем». А зима была. В бане не мылись давно. А тут слышны в городе взрывы. Дома взрываются. Мы тогда снова в лес. Сидим у костра, вздрагиваем – дома в городе всю ночь подрывались. Немцы так просто не отступали. Все сжигали и минировали. Несмотря на этот общеизвестный факт военной истории, мне, бывшему киномеханику, посмотревшему сотни раз десятки кинофильмов о войне, удалось каким-то образом подзабыть эту изощренную жестокость немецких фашистов. Говорят, нынче в Германии не вспоминают гитлеровский период, сознательно замалчивают. - Помню, как Нарву брали. До Латвии дошли, Ригу освобождали, - продолжает Елисеева. – Тогда нам за взятие городов давали благодарственные письма. А медали – позже… Ну вот, после Победы вернулась домой, в Шексну. Продолжила учебу в Вологде. По направлению приехала в Кадуйский район. Работала агрономом. Тогда колхозы были еще небольшие. Я работала, помню, в «Согласии», но и соседям помогала – это Нежбуй, Середник, Грищи, Пусторадицы. А председателем у нас был Александр Иванович Смирнов – известный в Кадуе человек. Много выращивали льна, но обрабатывать было некому. Часть шла скоту в подстилку, а много просто сжигали, - голосом, упавшим до шепота, сообщила она. В пятьдесят третьем вышла замуж. Успела вырастить четверых детей. В колхозе уже не работала, жили своим хозяйством. Конечно, голодали, как и все. И на войне голодали, чего говорить!? И после… Теперь-то просто жить, да вот годики-то свое берут. Последние тринадцать лет до выхода на пенсию работала в Пусторадицах библиотекарем. Мне хотелось спросить ее о детях и внуках, но я не решался. У такой славной бабушки и внуки должны быть замечательные. - На Нарвском плацдарме немцы закрепились на высоте. А мы в болоте стоим. Они нас видят, как на ладони. А мы их не видим. Ситуация такая! – глянула она в мои глаза своими умными. Я не сразу понял эту ее притчу о ситуации, но когда она, прервав мои мысли, спокойно, словно речь шла о вчерашних выборах Президента России, просто и уверенно вдруг сказала: «А вот победили все-таки!», - я понял, в чем стержень ее многотрудной продолжающейся жизни. Анфиса Михайловна Елисеева награждена Орденом Великой Отечественной войны второй степени, пятнадцатью медалями, в том числе «За Победу», «За отвагу», «За боевые заслуги».
